Здравствуйте, Александр Михайлович.
Это Евгений из «Вестника практической психологии образования». Вы
публиковались у нас в 3-м номере прошлого года.
До меня давно «доходят слухи», что у Вас разработана своя система обучения студентов-психологов, альтернативная традиционому предметному натаскиванию. Для Вестника — тема архиактуальная. Можем взять
материал, описывающий базовые программные принципы Вашего обучения, можем взять статью-сборник конкретных заданий-упражнений. Возможны и иные варианты.
С уважением, Евгений Пятаков.
Ну, если «доходят слухи», значит, и вправду что-то есть.
Что-то, что А.М. делает не так, как принято.
К счастью, я не могу назвать это «системой».
Поскольку как раз т.наз. искусственная, внешняя «системность» и есть то самое, что абсолютно губительно (или, во всяком случае, малопродуктивно) для становления психологического профессионализма.
Поэтому единственное, на что я могу как профессионал рассчитывать — это не на создание и, Боже упаси, «внедрение»некоей «системы обучения», но на запуск каких-то форм совместной со студентами деятельности, предполагающей прорастание какого-то минимального «чувства себя» в предполагаемой профессии.
Деятельность — наблюдение — рефлексия.
Вот, собственно говоря, и все — ровным счетом ничего нового. Но только чтобы на каждом, даже самом минимальном участке взаимодействия участников образовательного процесса (как педагога, так и студентов) происходила максимальная личностная самоактуализация как одной, так и другой стороны.
А уж на каком предметном материале это личностно-самоактуализационное взаимодействие педагога и студентов происходит — не имеет значения.
Впрочем, к работе в таком ключе оказываются способны не более 25% студентов психфака.
И в этой точке возникает самая главная организационная проблема.
Если я в процессе этой работы уже достаточно скоро диагностирую безусловную профнепригодность 75% моих студентов, я как честный человек должен от них освободиться и сосредоточить свои усилия на оставшихся 25.
Однако существующая система образования не дает мне такого права.
И оттого я очень скоро прихожу к выводу, что мои усилия бессмысленны, а процесс девальвации профессии психолога — это процесс, противостоять которому невозможно.
Поэтому, становясь взрослее и мудрее, я стараюсь по возможности избегать взаимодействия с российской вузовской системой. В том числе — системой психологического образования.
Хорошо, Александр Михайлович. Поскольку первоначальный вопрос многогранный, попробуем обсудить его с Вами по «граням» (по отдельным мелким вопросам). Несколько таких «граней» Вы только что обозначили. Конечно, я понимаю, что «суть целого не сводится к сумме частностей», но все-таки, как мне кажется, на первоначальном этапе без этого не обойтись.
Выбор первого вопроса — сразу скажу — будет несколько личным. И я даже расскажу про его подоплеку.
Вопрос первый: опишите, если можно, примерный психологический портрет «профпригодных» и «профнепригодных» студентов. Как вы их для себя выявляете?
Подоплека вопроса:
В свое время первый вопрос был для меня мучительно-актуален. Дело в том, что я учился на психолога (точнее, на педагога-психолога) в одном из главных педагогических ВУЗов страны (не буду называть). С точки зрения академических преподавателей, был, наверное, прохиндеем, который вместо того, чтобы штудировать «классиков» и честно отвечать на семинарах, предпочитал «выкручиваться» и отделываться «парой умных фраз, вставленных к месту». С точки зрения молодых преподавателей-практиков, был, наверное, оригинально мыслящим молодым человеком, выдававшим иногда крамольные мысли. Например, что наивный гуманизм по своим последствиям может быть хуже откровенной диктатуры.
Подобная крамольность была связана с тем, что я и некоторые мои товарищи довольно рано начали заниматься собственной педагогической практикой (подработкой). И мы видели, насколько некоторые «академические» предметы не только далеки от жизни, но и уводят не в ту сторону. Благодаря этой практике мы довольно быстро приобрели не только критичное отношение к «гуманистам-классикам», но и способность импровизировать, рисковать при работе с реальной «клиентурой» — детьми и взрослыми. Хотя, подозреваю, что, если бы результаты нашей работы начал бы оценивать профессионал, он бы обозвал нас нехорошими словами (самыми мягкими были бы «неучи» и «дилетанты») и посоветовал бы гнать нас в шею.
В связи с этим и вопрос второй: к какой из двух названых категорий мы, скорее всего, относились?
Октябрь 26th, 2011 at 17:43
Спасибо, Евгений, за точность и личность.
Вопросы ведь только тогда и состоятельны, когда они пропущены сквозь опыт личного проживания.
Через экзистенциальный опыт, если угодно.
Для меня, пожалуй, есть три ключевых составляющих психологического професссионализма.
Во-первых, СПОСОБНОСТЬ БЫТЬ.
То есть способность проживать собственное, а не заёмное, не вычитанное из книг существование.
Во-вторых, СПОСОБНОСТЬ ВИДЕТЬ, способность ответственно всматриваться в драматургию этого своего проживания своей жизни (а через это — и способность видеть БЫТИЙНЫЕ СТРУКТУРЫ ДРУГИХ).
И, наконец, в третьих, СПОСОБНОСТЬ МЫСЛИТЬ, то есть способность порождать продуктивное знание относительно наблюдаемых процессов, а, стало быть, способность к интеллектуальной ответственности по отношению к наблюдаемым и интерпретируемым процессам.
И все перечисленное выше, разумеется, в границах некоторой этической вменяемости.
С этой точки зрения Ваш личный путь становления представляется мне в высокой степени адекватным. Хотя, конечно, не хватает многих подробностей относительно вашей (со товарищи) «борьбы с академизмом».
Октябрь 27th, 2011 at 1:26
Ну вот, уже намечается целое «древо тем». Хуже того – «куст» (в смысле, без явного центрального ствола). Куда ж карабкаться-то по нему? Ладно. Попробуем старый добрый метод – «добивать» одну конкретную тему до конца и не отвлекаться. Лишь затем переходить к другой. Итак, поскольку речь зашла об «академизме» и борьбе с ним, начну с него. Расскажу о своих претензиях и «крамольных мыслях», а Вы, Александр Михайлович, их, по-возможности, прокомментируете. Сразу внесу поправку, что я закончил учебу больше десяти лет назад, когда тот же Интернет и рынок литеретуры по психологии и педагогике (ох, как они помогли бы нам тогда), были еще в зачаточном состоянии. Надеюсь, что в связи с этим многие мои претензии устарели (так это или нет – отдельный вопрос к Вам).
Итак: претензия первая. Я до сих пор не могу понять и простить, что огромные запасы нашего (студентов) времени и сил были потрачены на усвоение очень большого количества «суперакадемических» (в смысле, реально бесполезных для практики) вещей. Причем усваивать их приходилось суперпримитивным, суперзатратным способом. Воплощением этого примитивизма для меня стали такие курсы как «История педагогики», «Педагогическая антропология» и ряд других с невоспроизводимыми названиями (сразу скажу, что, в принципе, против первых двух не имею ничего против, возмущает лишь стиль подачи). Пример этого стиля (как вспомню, как вздрогну). «На следующей неделе семинар по Паулю Наторпу – отцу социальной педагогики. Всем прочитать его «Социальную педагогику», законспектировать, отчитаться». Ужас был в том, что последнее издание Наторпа было… в конце 19 века. Единственная книга сохранилась в читальном зале института, еще три – в Ленинке. «Талмуд» потолще талмуда. Читать – все равно, что «грызть гранит» (вот, откуда выражение, как я понял тогда), информация – абсолютно устаревшая. И 60 человек (!!!) студентов должны были ЭТО законспектировать индивидуально… А ЖИТЬ КОГДА? И главное, ЗАЧЕМ эти муки? Чтобы получить на семинаре пару плюсиков и отделаться? С другими классиками было чуть проще, но не намного. Труды Песталоци, Руссо и т.д. тоже были в большем дефиците и на дом не выдавались. Итог: совершенно нормальными перед началом семинов становились диалоги в таком тиле.
— Ну чё, Ломоносова прочитал?
— Да так, глянул…
— Ну, и чё там у него.
— Да, блин, все тоже: природосообразсноть, гуманизм…
— Да? Ну ладно, тогда как-нибудь «выкрутимся»…
Чувствуете, какое уважение к классикам?
Претензия вторая: я, например, честно прочитал того же «Эмиля» Руссо (редкий случай). Чем-то он мне понравился (идея наказания за проступок тем, что позволяешь провинившемуся испытать на своей шкуре последствия проступка – разбил окно – спи несколько ночей в продуваемой комнате). Чем-то нет (идея обучать ребенка наукам не давая готовых знаний, а давая возможность «в свободном поиске» доходить до всего самому – БРЕД. Любая наука создавалась «в свободном поиске» столетиями умнейшими людьми. Когда ребенку успеть повторить это «с ноля»?)
Но почему-то высказываться на эту тему на семинаре как-то не хотелось. Безопаснее (в прямом смысле) было просто «оттарабанить как положено» и отвязаться. И какое тут, спрашивается, могло быть стимулирование индивидуального сознания у студента? У кого было свое «шило» в известном месте, тот стимулировал себя сам (подпольно). Остальные честно зубрили и считали, что становятся от этого профессионалами. (Какими они становились «профессионалами», расскажу отдельно).
Претензия третья: в последнее время часто натыкаюсь на информацию, касающуюся все тех же классиков, которая, с одной стороны, заставляет меня восхищаться ими (оказывается, интереснейшие мысли высказывали люди. А главное – реально актуальные). С другой – возмущаться. Ведь если бы именно эти мысли нам озвучили тогда, в институте, в нас без труда пробудили бы реальный живой интерес и к этим людям, и к науке вцелом. Но этого сделано не было. Нас грузили какой-то казенной «мертворожденной» нуднятиной. Пример. До недавнего времени я помнил лишь то, что советский педагог Амонашвили – ВЕЛИКИЙ СОВЕТСКИЙ ПЕДАГОГ. Все. Чем великий? А Бог его знает. И вдруг узнаю, что он придумал интереснейшую методику ненасильственного воспитания – сочинять и рассказывать детям сказки-метафоры, в которых главные положительные герои – сами дети, совершающие подвиги, благородные поступки и т.д.
ПОЧЕМУ О ТАКИХ ВЕЩАХ НАМ НЕ РАССКАЗАЛИ?..
Пожалуй, на этом остановлюсь, хотя мелких претензий еще масса. Извиняюсь, что говорил в основном про изучение педагогики, но психология, во многом, изучалась в том же ключе. Счастливыми исключениями были некоторые приглашенные преподаватели – практикующие психологи. С ними можно было что-то обсуждать, они давали интересные развивающие упражнения, методики, рассказывали о жизненных реалиях.
А теперь Александр Михайлович, порадуйте меня, если сможете. Скажите, что преподавателей, подобных последним, стало в разы больше за прошедшие годы, а «академиков» — меньше.
Октябрь 29th, 2011 at 17:22
Да нет, Евгений, к сожалению великому Ваши претензии не только не устарели, но стали еще более (на мой взгляд) актуальными. И, в частности, потому, что наше педобразование по-прежнему (как и образование в целом) «заточено» под идею некоего готового ЗНАНИЯ, которое можно «передавать» и «усваивать». А по-настоящему состоятельными педагогическое и психологическое образование могут стать только тогда, когда они станут ориентированы не трансляцию готового знания, а на ПРОИЗВОДСТВО ЛИЧНОСТНОГО ЗНАНИЯ в процесс наблюдения и интерпретации живых педагогических практик. А, значит, станут ориентированы на провокацию и возделывание собственного мыслительного процесса в головах студентов.
Однако чтобы это произошло, требуется:
а) принципиально иной контингент вузовских преподавателей (а где ж его возьмешь за те деньги, которые сегодня могут платить вузы; да и что делать с тем огромным количеством вузовских педагогов, которые не умеют ничего кроме «начитывания лекций»?)
б) принципиально иной контингент студентов (об этом я уже писал выше)
в) принципиально иная модель организации вузовского психолого-педагогического образования (об этом я тоже уже писал — когда основой образования становится организация наблюдения и интерпретации живого педагогического процесса)
В существующем вузовском формате все это ПРИНЦИПИАЛЬНО невозможно.
Требуется создание и запуск ПРЕЦЕДЕНТНЫХ моделей психолого-педагогического образования — с особым финансированием и особыми правами, но кто ж это позволит?
Загляните, к примеру, на этом моем сайте в раздел «Новые педагогические стратегии» и почитайте опубликованные там материалы.
В частности, текст про исследовательский центр «Новая педагогика» — это и есть фактически модель альтернативного психолого-педагогического образования.
Но в существующих условиях это, увы, всего лишь утопия.
Впрочем, и об этом я уже написал — в самом первом своем посте.
Так что ровным счетом никаких оснований для оптимизма у меня, увы, нет.