Какое замечательное путешествие! Пустилась в него вчера поздно-поздно ночью и (уже утро нового дня) до сих пор не отпускает ощущение чего-то грандиозного, слава богу случившегося для меня, и невероятно продуктивного участия в чем-то очень важном... это — Событие, которому произойти со мной помогли Александр Михайлович и его группа и Церетели конечно же...
Кто бы мог подумать... странная вещь, я хоть и рисую сама: иногда удается отпускать себя с сдерживающего поводка разума и рисовать то, что рисуется. во всем этом я переживаю себя. И что это такая благодатная почва, которая приносит успокоение, я узнала недавно. А в этом сюжете удивительно другое — можно и получается вытаскивать с антресолей внутреннего мира себя, сегодня вдруг скомканного и раздраженного существом мира вокруг. Проживать себя можно и на картинах постороннего автора... которые на самом деле вдруг перестают быть посторонними... с этими работами вдруг начинает говорить мое состояние, мое внутренне становится разговорчивым, доверчивым, а потом уже и братается как дорогим и ближайшим родственником с тем впечатлением, которое вырисовывается в процессе диалога.
Вчера как раз было такое состояние — все не по мне, все вокруг как несоразмерный чулок кожи, который сковывает, мешает... но больше всего бесит присутствием вокруг меня... хочется или рвать это все на мелкие части и гнать подальше от себя или забиваться в самые темные и непроницаемые углы, сидеть там без единого движения, чтоб не воскрешать каждую секунду это ощущение соприкосновения с чуждым, в котором меня нету, но зачем-то так плотно меня окружающим. И тут Александр Михайлович с экрана монитора предлагает отправится в путешествие. Честно, энтузиазма совершенно нет, да и Церетели — первая мысль: «да что там смотреть!». И оказывается, что тот Церетели, работы которого ничем не задевали моего бытия, вдруг заговорили со мной на разные волнующие темы... с удивлением обнаруживаю, что и это мне близко, и это, и вот здесь... И я...подозреваю, что вижу себя по которой давно соскучилась, потому что не виделась сто лет... а вот этот лоскут белого у головы сапожника, ведь без него никак нельзя, это ветерок или свежая косынка неба... это воздух без которого было б душно... без окошек ведь невозможно. А потом и скукоженный дворник во мне есть... фигуре самой в себе тесно просто подметать... но в тоже время это дорогой маленький мир сотворяемый каждые день своими собственными руками... но в тоже время кажется что чуть поднажмешь на этого человека и эти плечи и руки восстанут и разнесут весь этот двор с фонарями и дорожками на клочки... потому что в этом человеке сжата пружина, которую он держит стиснутыми ногами, сгорбленной спиной и вдавленной грудной клеткой и ключ, который снимает этот замок напряжения — это нежность метлы, которую он очень бережет, которой он наводит красоту... Во время просмотра ролика удивительное во мне все эти образы оживали, вырастали в исполинов, проходили мимо и сменялись другими не менее мощными, содержательными и сдержанными... они оказывается все время были во мне, но только очень маленькие... будто кусты со стриженными на зиму ветками... и вот из каждого среза (когда-то посещавшего меня переживания, страдания и боли) вдруг открывался свободный поток жизненно необходимых соков и ветка начинала прорастать, ветвится и переплетаться с другими... вчера произошел какой-то всевозможностный рост внутри меня из куцого, подстреленного, грубо отсеченного, безысходного состояния. Мне нужно было открыть все в себе запертое... но это как бы внутренняя потребность, которая была неясна... вдруг прозвучала очень четко: стой, Маша, ты сейчас здесь? Маша... ты заметила, что ты сейчас БЫЛА сама у себя. Вчера мне было удивительно, что это случилось в присутствии Александра Михайловича, его группы и Церетели... непонятно было где этот спусковой крючок самоприсутсвия... а теперь, боюсь, что ничего удивительного нет в том чтобы вообще присутствовать в любом месте... что это вообще нормально, но самое главное комфортно...хочется почаще бы ходить в галерею себя... и свет поярче, чтоб все антресоли, кладовки и заткнутые за шкафы запылившиеся самовыражения и самосотояния бережно пересмотреть с любовью, с теплом, с радостью как при встрече старого друга... я же себе друг?
Мне сейчас даже кажется, что путешествие-то было не по Церетели, а по себе. Никогда не обращала внимания, но думается, что это катастрофически редко случается.
Очень хорошо помню ситуации, когда хочется куда-то пойти., деться... куда-то в том смысле что там где я есть сейчас не мое место, меня будто бы нету там... совершаешь такой мнимый побег от себя в какое-то предположительно комфортное место — например в галерею: приходишь и начинаешь смотреть в картины... и ничего не видишь...или видишь цветные пятна и мазки и думаешь. постоянно думаешь и думаешь свои вечные мысли... которые затмевают собой робкие ростки ощущений, отношений... очень трудно настроится на чувство, все пытаешься косить логикой... чудно... в итоге уходишь из галереи с пониманием что картин будто бы не заметил...
А с Александром Михайловичем похоже вообще очень много можно почувствовать. И картины, и книжки, и песни... Какое-то особого рода удовольствие от разливающейся созвучности с происходящим вокруг и внутри себя. Могу чувствовать, что мне хорошо.
Спасибо вам.
moiseeva Reply: Ноябрь 9th, 2011 at 19:04
Маша, как ты хорошо написала. Но я сейчас про другое, вот читаю твой последний коммент, и у меня сразу тысяча мыслей перед глазами, и еще сотня воспоминаний. Особенно вот это «...и начинаешь смотреть в картины... и ничего не видишь...или видишь цветные пятна и мазки и думаешь. постоянно думаешь и думаешь свои вечные мысли...». Смотреть картины по-настоящему очень сложно. Мне. Тут зачастую или галоп, или дань уважению, или заведомый авторитет, или случайность, или неоправданные ожидания, или попытка что-то увидеть, или, или, или... Много или. Я вот раньше вообще думала, вот стоят люди и смотрят на картину, минутами, часами. Что это. Бывает ли это. По-настоящему ли это. Но теперь совершенно точно понимаю, что бывает по-настоящему. Конечно, это только один раз так было со мной. Но ведь, если один было, значит, уже точно бывает. И это настолько непонятное и завораживающее ощущение, что и слов для него нет. Или кажется, что нет. Но, по идее, должны же быть для этого слова. Ведь что-то происходит. И как эти слова в себе расслышать. И главное тут самое, наверное, почему? Ведь тут же не в пятнах и мазках. Понимаешь, что не в мазках, но вот в чем...
И еще сложное, что теперь, заведомо зная вот такое чувство завороженности, я пытаюсь его снова найти, почувствовать. Но не получается.
И вот теперь думаю, что бывает же ведь завороженность явная, такая сразу-пронзающая, но, наверное, бывает и постепенная, из того самоприсутствия, которое ты сразу не обнаружил...
А что до Церетели, то тут я была вновь рада тому, насколько то, что я вижу, на самом деле гораздо больше того, что я вижу. Много больше. И как у меня меняется отношение к увиденному. И мне нравится, что меняется. И не так что «не нравилось — нравится». Нет. И дальше может не нравиться. Но понимаешь, что тут намного всего больше. По-другому не нравится. Не «проходно». Да, и дело-то, собственно, не в отношении, а вот в этом самом появляющемся содержании. Которое иногда даже безотносительно интересно. И так на самом-то деле со всем вокруг.
mormasha Reply: Ноябрь 9th, 2011 at 19:20
Точно, Инна! Вдруг словесные и визуальные оболочки заполняются содержанием... как же это дорого — приобретение собственного смысла, веса...(ведь сам генерируешь, превращаешь пустое в наполненное, расписываешь бесцветное в яркое с миллионом оттенков)
Какое замечательное путешествие! Пустилась в него вчера поздно-поздно ночью и (уже утро нового дня) до сих пор не отпускает ощущение чего-то грандиозного, слава богу случившегося для меня, и невероятно продуктивного участия в чем-то очень важном... это — Событие, которому произойти со мной помогли Александр Михайлович и его группа и Церетели конечно же...
Кто бы мог подумать... странная вещь, я хоть и рисую сама: иногда удается отпускать себя с сдерживающего поводка разума и рисовать то, что рисуется. во всем этом я переживаю себя. И что это такая благодатная почва, которая приносит успокоение, я узнала недавно. А в этом сюжете удивительно другое — можно и получается вытаскивать с антресолей внутреннего мира себя, сегодня вдруг скомканного и раздраженного существом мира вокруг. Проживать себя можно и на картинах постороннего автора... которые на самом деле вдруг перестают быть посторонними... с этими работами вдруг начинает говорить мое состояние, мое внутренне становится разговорчивым, доверчивым, а потом уже и братается как дорогим и ближайшим родственником с тем впечатлением, которое вырисовывается в процессе диалога.
Вчера как раз было такое состояние — все не по мне, все вокруг как несоразмерный чулок кожи, который сковывает, мешает... но больше всего бесит присутствием вокруг меня... хочется или рвать это все на мелкие части и гнать подальше от себя или забиваться в самые темные и непроницаемые углы, сидеть там без единого движения, чтоб не воскрешать каждую секунду это ощущение соприкосновения с чуждым, в котором меня нету, но зачем-то так плотно меня окружающим. И тут Александр Михайлович с экрана монитора предлагает отправится в путешествие. Честно, энтузиазма совершенно нет, да и Церетели — первая мысль: «да что там смотреть!». И оказывается, что тот Церетели, работы которого ничем не задевали моего бытия, вдруг заговорили со мной на разные волнующие темы... с удивлением обнаруживаю, что и это мне близко, и это, и вот здесь... И я...подозреваю, что вижу себя по которой давно соскучилась, потому что не виделась сто лет... а вот этот лоскут белого у головы сапожника, ведь без него никак нельзя, это ветерок или свежая косынка неба... это воздух без которого было б душно... без окошек ведь невозможно. А потом и скукоженный дворник во мне есть... фигуре самой в себе тесно просто подметать... но в тоже время это дорогой маленький мир сотворяемый каждые день своими собственными руками... но в тоже время кажется что чуть поднажмешь на этого человека и эти плечи и руки восстанут и разнесут весь этот двор с фонарями и дорожками на клочки... потому что в этом человеке сжата пружина, которую он держит стиснутыми ногами, сгорбленной спиной и вдавленной грудной клеткой и ключ, который снимает этот замок напряжения — это нежность метлы, которую он очень бережет, которой он наводит красоту... Во время просмотра ролика удивительное во мне все эти образы оживали, вырастали в исполинов, проходили мимо и сменялись другими не менее мощными, содержательными и сдержанными... они оказывается все время были во мне, но только очень маленькие... будто кусты со стриженными на зиму ветками... и вот из каждого среза (когда-то посещавшего меня переживания, страдания и боли) вдруг открывался свободный поток жизненно необходимых соков и ветка начинала прорастать, ветвится и переплетаться с другими... вчера произошел какой-то всевозможностный рост внутри меня из куцого, подстреленного, грубо отсеченного, безысходного состояния. Мне нужно было открыть все в себе запертое... но это как бы внутренняя потребность, которая была неясна... вдруг прозвучала очень четко: стой, Маша, ты сейчас здесь? Маша... ты заметила, что ты сейчас БЫЛА сама у себя. Вчера мне было удивительно, что это случилось в присутствии Александра Михайловича, его группы и Церетели... непонятно было где этот спусковой крючок самоприсутсвия... а теперь, боюсь, что ничего удивительного нет в том чтобы вообще присутствовать в любом месте... что это вообще нормально, но самое главное комфортно...хочется почаще бы ходить в галерею себя... и свет поярче, чтоб все антресоли, кладовки и заткнутые за шкафы запылившиеся самовыражения и самосотояния бережно пересмотреть с любовью, с теплом, с радостью как при встрече старого друга... я же себе друг?
Мне сейчас даже кажется, что путешествие-то было не по Церетели, а по себе. Никогда не обращала внимания, но думается, что это катастрофически редко случается.
Очень хорошо помню ситуации, когда хочется куда-то пойти., деться... куда-то в том смысле что там где я есть сейчас не мое место, меня будто бы нету там... совершаешь такой мнимый побег от себя в какое-то предположительно комфортное место — например в галерею: приходишь и начинаешь смотреть в картины... и ничего не видишь...или видишь цветные пятна и мазки и думаешь. постоянно думаешь и думаешь свои вечные мысли... которые затмевают собой робкие ростки ощущений, отношений... очень трудно настроится на чувство, все пытаешься косить логикой... чудно... в итоге уходишь из галереи с пониманием что картин будто бы не заметил...
А с Александром Михайловичем похоже вообще очень много можно почувствовать. И картины, и книжки, и песни... Какое-то особого рода удовольствие от разливающейся созвучности с происходящим вокруг и внутри себя. Могу чувствовать, что мне хорошо.
Спасибо вам.
Ноябрь 9th, 2011 at 19:04
Маша, как ты хорошо написала. Но я сейчас про другое, вот читаю твой последний коммент, и у меня сразу тысяча мыслей перед глазами, и еще сотня воспоминаний. Особенно вот это «...и начинаешь смотреть в картины... и ничего не видишь...или видишь цветные пятна и мазки и думаешь. постоянно думаешь и думаешь свои вечные мысли...». Смотреть картины по-настоящему очень сложно. Мне. Тут зачастую или галоп, или дань уважению, или заведомый авторитет, или случайность, или неоправданные ожидания, или попытка что-то увидеть, или, или, или... Много или. Я вот раньше вообще думала, вот стоят люди и смотрят на картину, минутами, часами. Что это. Бывает ли это. По-настоящему ли это. Но теперь совершенно точно понимаю, что бывает по-настоящему. Конечно, это только один раз так было со мной. Но ведь, если один было, значит, уже точно бывает. И это настолько непонятное и завораживающее ощущение, что и слов для него нет. Или кажется, что нет. Но, по идее, должны же быть для этого слова. Ведь что-то происходит. И как эти слова в себе расслышать. И главное тут самое, наверное, почему? Ведь тут же не в пятнах и мазках. Понимаешь, что не в мазках, но вот в чем...
И еще сложное, что теперь, заведомо зная вот такое чувство завороженности, я пытаюсь его снова найти, почувствовать. Но не получается.
И вот теперь думаю, что бывает же ведь завороженность явная, такая сразу-пронзающая, но, наверное, бывает и постепенная, из того самоприсутствия, которое ты сразу не обнаружил...
А что до Церетели, то тут я была вновь рада тому, насколько то, что я вижу, на самом деле гораздо больше того, что я вижу. Много больше. И как у меня меняется отношение к увиденному. И мне нравится, что меняется. И не так что «не нравилось — нравится». Нет. И дальше может не нравиться. Но понимаешь, что тут намного всего больше. По-другому не нравится. Не «проходно». Да, и дело-то, собственно, не в отношении, а вот в этом самом появляющемся содержании. Которое иногда даже безотносительно интересно. И так на самом-то деле со всем вокруг.
Ноябрь 9th, 2011 at 19:20
Точно, Инна! Вдруг словесные и визуальные оболочки заполняются содержанием... как же это дорого — приобретение собственного смысла, веса...(ведь сам генерируешь, превращаешь пустое в наполненное, расписываешь бесцветное в яркое с миллионом оттенков)